Программа для воскрсной школы
Духовный мир художественной литературы

Священник Павел Флоренский назвал святых братьев Кирилла и Мефодия духовными родителями русского народа, и в этом нет никакого преувеличения. Конечно, прежде всего, мы вспоминаем созданный ими славянский алфавит, который и поныне в употреблении у русских, украинцев, болгар, сербов, македонцев. Ещё большая заслуга святых братьев заключается в создании ими для всего славянского мира литературного языка. Они сами перевели множество книг с классического греческого на славянский и основали могучую переводческую школу. Именно на этом культурном фундаменте произошло объединение полян, древлян, вятичей, чуди и множества прочих племён в могучее государство. О значении этого огромного труда для России можно говорить бесконечно, но если мы будем думать только о языке, культуре, политике, то мы упустим нечто самое важное - внутреннее духовное содержание.

Вот что говорит Церковь, обращаясь к святым в молитвах богослужения: «Священную двоицу просветителей наших почтим, Божественных писаний преложением источник богопознания нам источивших, из него же даже до днесь неоскудно почерпающе, ублажаем Вас Кирилле и Мефодие…» Итак, величайшую драгоценность для нас Церковь находит в преложении – переводе Божественных писаний – Библии, которая источает нам источник Богопознания.

Известно, что первые книги, переведённые Кириллом на славянский язык, были Евангелия, Апостол, Псалтырь, другие книги, необходимые для совершения богослужений. Перевод Священного писания на родной, понятный всем язык – подлинное событие в судьбе любого народа, - означает качественный сдвиг и духовный подвиг. В судьбе славян этот момент стал переломным в ходе исторического развития. Постоянное слышание Евангелия на близком языке за богослужением заставляет и очень помогает помнить и размышлять о Христе, хранить Его живой образ в сердце. В этом и состоит непреложное миссионерское значение подвига св. Кирилла и Мефодия. Становление и образование самого славянского языка, его внутренняя христианизация и воцерковление, преображение самой стихии славянской мысли и слова, самой души народа. «БЛАЖЕННЫ СЛЫШАЩИЕ СЛОВО БОЖИЕ И ХРАНЯЩИЕ Е.» (Ев. Луки)

Воистину блажен народ русский! Подвигом равноапостольных учителей словенских, равноапостольных великих князей Ольги и Владимира, заложивших краеугольный Камень в фундамент великолепного здания Святой Руси, народу нашему даровано было Слово Божие, воплотившееся в славянский Глагол, язык нашего общения с Богом, язык богослужения и богопознания.

Именно в Священном Писании русское богословие и русское благочестие обретали абсолютные духовные ценности: Божественные истины, имеющие мировоззренческое значение и Божественные заповеди, вводящие человека в жизнь вечную, творящие его гражданином Царства Христова.

Священное Писание и обширная житийная литература предлагают примеры высочайшей праведности и святости, которые способны радикальным образом менять, исправлять, преображать внутренний мир человека. Все благородные устремления русского человека к Божественной правде и нравственной красоте находят в Священном Писании своё последнее и высшее оправдание.

Следуя мысли замечательного историка А.В. Карташева две очевидные вещи завещал своим потомкам великий князь, которые являются для нас его заветами.

Завет первый – идти по путям восточного Православия, не смущаясь их каменистостью и тернистостью, не слушая сирен, завлекающих в противоположную сторону.

В Европе от IV и до XI века, чтобы перестать быть варварами, любому народу надо было, прежде всего, креститься, войти во вселенскую Церковь. Короли за королями, страны за странами, после некоторого сопротивления, склоняли свои головы пред Церковью и смиренно погружались в купель крещения. Иначе нельзя было "выйти в люди и вывести в люди" свои народы. Христианство стало единственной дверью в культуре, белой костью аристократизма, выводившей из черного тела язычества.

Этой судьбе мужественно и мудро покорился в конце Х века и киевский кн. Владимир. Несомненен внутренний духовный перелом во Владимире, превративший его из Савла в Павла. Преп. Нестор рассказывает нам о некоем благодатном видении, потрясении, откровении, какого удостоился кн. Владимир. Грешный и буйный язычник Владимир был натурой богоизбранной. Его обращение ко Христу было подлинное, интимное, глубокое. Преображение его характера и разрыв с грехом были изумительны. Но наряду с этим его личным обращением у кн. Владимира на видном месте стояли и мотивы правителя, вождя своего народа.

Совершенно очевидно его пылкое стремление – властным самодержавным толчком ввести свою Русь в семью культурных наций. С браком на византийской принцессе Анне связывал князь мечту о грандиозной пересадке всех полезных, красивых, возвышенных плодов цареградской культуры на почву молодой, породнившейся с Царьградом Руси. Но царевна не хотела идти замуж за варвара. Владимир прибег к силе оружия. Он осадил в 989 г. греческую колонию - Херсонес (Корсунь) – и взял его. Во время осады папские послы приходили к Владимиру. Просто крещение народа кн. Владимир легко получил бы от католиков. Но не того он хотел. Он стучался сознательно именно в греческие двери!

Вершиной тогдашней культуры был не Запад, а Восток: Константинополь, священная держава "ромеев". Молодые западноевропейские нации были, и скромно сознавали себя варварами, только подражавшими подлинной, наследственной аристократке в культуре – Византии.

Кн. Владимир сознательно избирал для окультуривания Руси образец высочайший: культуру греческую, а не латинскую. Сам полуваряг, он смотрел на своих соплеменников, европейских правителей, как на собратьев по варварству и хотел быть не наравне, а выше их. Как победитель он требовал от греков, на правах военной контрибуции, с рукой царевны пересадки на Днепр с Босфора блеска византийского двора. Ему нужна была красота церковная и светская – не только вещи и сокровища, но и учителя, и художники для создания собственных знатоков и творцов наук и искусств. Великий князь заставил византийцев дать на Киев и учителей, через что чаял вскоре увидеть у себя "собственных Платонов". Начиная со своих сыновей – Бориса, Глеба, Ярослава, – мечтательный князь насильно посадил за парту множество детей аристократических родов. Из этой плеяды прошедших правильную и высокую школу образования юношей и был митрополит Илларион, наш вершинный писатель XI века уровня которого русские писатели достигли лишь к концу XVIII века.

Итак, русская культура родилась в тот момент, когда Владимир Святой после долгих размышлений и борьбы влияний, сознательно избрал византийскую крещальную купель и в нее решительно привел весь русский народ. Это был момент, определяющий для всей нашей истории. Душа русского народа как будто случайно, как будто сверху и по государственному принуждению крещена, но стала исторически "запечатленной" Православием. Князь "Красное Солнышко", таким образом, сформировал коллективную историческую душу народа и стал истинным отцом – родителем нашей культуры. Исторически сложившаяся партия западников в России всегда сомневалась в положительном значении дела св. Владимира и даже, как парадоксально смелый Чаадаев, считали его нашим несчастным роком. В противоположность им, не смущаясь никакими внутренними трагедиями нашей культуры, мы признаем восточную купель св. Владимира Божиим благословением. Если мы это еще не осознали во всей силе, не осознали, что без православного корня нет русской культуры, ибо без Православия нет и русской души, родящей из себя культуру, если мы еще не чтим сердечно и достойно отца нашей православности – крестителя Руси, это только признак незрелости нашего национального самосознания.

Другой завет кн. Владимира – создать святую, праведную, евангельскую, Христову Русь не по имени только, но и по самому житию, здесь, на нашей грешной земле.

Святой князь потряс сердца современников и, что особенно важно, сердце народа своим милосердием, подлинным нищелюбием. Дух Божий, который по драгоценному свидетельству преподобного Нестора чудесным путем привел кн. Владимира к святой купели, и "отрясши в ней слепоту душевную вкупе и телесную" св. Владимир, по слову митрополита Иллариона, "возгорелся духом и возжелал сердцем быть христианином и обратить всю землю в христианство". Восхотел исполнить заветы евангельские не по имени только, но на самом деле. Все свидетели близкие, почти современники св. князя в один голос говорят о чем-то в этом отношении совершенно необычайном, из ряду вон выходящем. Мних Иаков и святость кн. Владимира не считает нужным доказывать от посмертных чудес – так она самоочевидна от его необычайных дел: «от дел познати, а не от чудес». В чем необычность дел св. Владимира? Митрополит Иларион так похваляет его: "Радуйся, учитель наш и наставник благоверия! Ты был облечен правдой, препоясан крепостью, венчан смыслом и украшен милостыней, как гривной и утварью златой. Ибо ты, был одеждой нагим, ты был питателем алчущих, прохладой для жаждущих, ты был помощником вдовицам, успокоителем странников, ты был покровом не имеющим крова, заступником обидимых, обогатителем убогих". Слова эти могли бы показаться просто риторикой, если бы не освещались конкретными данными. Характерно и поставление филантропии св. князя в ряду его княжеских, а не личных добродетелей.

Действительно, то, о чем говорит летопись,– социальная помощь в государственном масштабе. "Повеле всякому нищему и убогому приходити на двор княж и взимати всяку потребу – питье и яденье и от скотьниць кунами (т.е. из казначейства денежную пенсию). Устрой же и се рек: "яко немощнии и больнии не могут долести двора моего",– повеле пристроити кола и вскладаще хлебы, мяса, рыбы, овощь различный, мед в бчелках, а в другых квас, возити по городу, вопрощающим, где больний и нищ, не могы ходити? Тем раздаваху на потребу". Чтобы не оставалось сомнения, что эта княжеская филантропия ограничивалась столицей или пределами дворца, мних Иаков определенно поясняет: Владимир установил это как систему решительно во всем государстве до деревень включительно. "Боле всего бяше милостыню творя князь Володимер: иже немощнии и старей не можаху дойти княжа двора и потреб взяти, то и в двор им посылаше: немощным и старым всяку потребу блаженный князь Володимер даяще. И не могу сказати многия его милостыня; не токмо в дому своему милостыню творяще, но и по всему граду, не в Киеве едином, но и по всей земле русской, и в градех в селех, везде милостыню творяще".

Исторические свидетели передают с восторженным изумлением не только о широте этого опыта христианского решения социального вопроса сверху, в рамках целого государства, волей христианского монарха, но и о мотивах его, так же удивительных. Жития святых полны изумлением пред выбором: по одному только слышанию слова евангельского в церкви все оставить, взять крест свой и пойти за Христом. То же сообщает летопись и о кн. Владимире: "Бе бо любя словеса книжная; слыша бо единою евангелье чтомо: блажени милостивии, яко ти помиловани будут; и паки: продайте имения ваша и дадите нищим... Си слышав, повеле всякому нищему и убогому» и т.д. Можно себе представить, как должен был поразить воображение языческого народа этот неслыханный опыт – во всем государстве утолить всякую нужду! Какие перемены должна была произойти в системе государственного аппарата!

Тот же митрополит Илларион сообщает, что св. Владимир часто совещался с новой иерархией по вопросам проведения в жизнь закона христианского, о посильном осуществлении Царства Христова на земле. Он стал тяготиться долгом казнить преступников, и епископам приходилось успокаивать его чуткую совесть: "Живяще же Володимер в страсе Божии, и умножишися разбоеве, и реша епископы Володимеру: се умножишася разбойницы, почто не казниши их? Он же рече им: боюся греха. Они же реша: ты поставлен еси от Бога на казнь злым, а добрым на милованье; достоит ти казнити разбойника, но со испытом. Володимер же отверг виры, нача казнити разбойника".

«За 1000 лет до Л. Толстого Св.Владимир ответственно, сидя на княжем судилище, пережил антиномию меча и принял в сердце трагедию его по внушению Церкви; так же точно, за 1000 лет до новейших соблазнителей хлебами, св. Владимир сделал все, что мог, для помощи меньшей братии, как устроитель и реформатор государства, и не пролил рек крови и не заковал народ во имя "свободы, равенства и братства" в цепи рабства, подобно антихристианским "народолюбцам" 20 столетия.» (Карташев)

Вот таким образом первоначальную историю Руси озарил благодатный луч Царства Христова, прошедший через великое сердце нашего князя и родителя.

На добрую почву упало семя, всеваемое равноапостольными просветителями, и принесло плод обильнейший.

Народ Русский очень скоро, с чрезвычайным энтузиазмом и юношеским максимализмом воспринял слова Евангелия, как руководство к действию. Монашество стало восприниматься, как идеал христианской жизни. Монастыри строились во множестве и повсеместно. Монашеские уставы сделались образцами для жизни мирян. Россия преподобного Сергия Радонежского представляла из себя огромный монастырь, а преподобный Сергий стал воистину Игуменом земли Русской.

Народ, упражняясь в аскетике, жил часто в жилищах довольно жалких, но храмы строил великолепные. Любой приходской храм – «Дом Божий» собирал в себе золото, драгоценные украшения, драгоценные, чудесные иконы, потрясающая, божественная музыка, удивительно торжественный, глубокий обряд богослужения… Поистине всё это делало соседний храм частичкой Царства небесного. Это то, чего в помине нет в храмах Запада и Востока. Именно КРАСОТА со времен св. Владимира стала на Руси критерием истинности.

Недостаёт времени говорить о потрясающем воображение древнем Русском благочестии великого сонма святых, просиявших в нашей земле, а ведь это и есть подлинный плод духовного сеяния.

С православием, с непрестанным исканием евангельской Божественной Правды народ Русский навсегда связал надежды на успех и мечту о будущем. В верности Православию смысл Русской истории. Оставление народом существа веры, то есть совести, любви к Богу и ближнему, покаяния и подмена её формой, обрядом трагически отражалось на внешней, культурной и материальной стороне жизни, на состоянии государства Российского. В других народах закон зависимости хлеба и духа действует иначе, не столь прямолинейно и однозначно. На Руси же – как в ветхозаветном Израиле: чем грешнее, тем беднее. Это знали древние летописцы, с тревогой писавшие о том, что княжеские усобицы, забвение нравственных устоев и охлаждение в вере неминуемо навлекут на Отечество гнев Божий. И когда установилось на Руси тяжкое татарское иго, духовное возрождение, начавшееся с преподобного Сергия Радонежского, стало причиной и военных, и политических успехов.

Все последующие столетия русской истории с неопровержимостью свидетельствуют о непреложности библейского принципа: за преступление против Правды Божией, Бог отворачивает лице своё от России, после покаяния и обращения к заветам просветителей наших – помилование и новый расцвет.

Судьба России свидетельствует о том, что Бог – творец истории, и Им положен в основу исторического процесса нравственный непреложный закон! Тот же самый нравственный закон безусловно определяет и будущую нашу судьбу.

«Никто и ничто, - говорил святой патриарх Всероссийский Тихон, - не спасёт Россию от нестроений и разрухи, пока правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв, а через то не возродится духовно «в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины» (Еф.4,24).

Литература:

1 «Слово о Законе и Благодати» М. Илларион. Иерей Тимофей Морев.
2 Очерки по истории Русской Церкви А.В. Карташев.
3 Проф.д-р Д.М. Шаховский Статьи.